Для знакомых с эволюционным подходом привычно ставить во главу угла выживание и приспособление. Все живое бьется за место под солнцем, старается адаптироваться к изменениям. Если рассматривать психологические потребности с такой точки зрения, их роль очевидна.
Человек привык хорошо о себе думать. Каждый человек — это индивидуальность, это свободная личность, чьи особенности нужно уважать и всячески подчеркивать его право на выражение эту самой индивидуальности. Современное общество забывает, что человек не выживает в одиночестве.
Сейчас мы можем платить за необходимое. Ты не обязан нравиться стоматологу, он принимает тебя, потому что ты оплачиваешь. Травматолог в больнице принимает тебя, потому что обязан. Но попробуй попасть на прием к врачу, если ты без денег и страхового полиса. Пока ты думаешь о себе, как о независимой от других личности, живущей в правовом государстве, ты забываешь, что покачнись привычный мир, и твое выживание будет зависеть от человеческих отношений.
Мысль, что нам для жизни никто не нужен, верна до первой серьезной проблемы. Как и мысль, что сохранять хорошие отношения не обязательно. Мы зависим от людей больше, чем можем себе представить. И мы носим эту зависимость глубоко внутри, как потребность в принятии.
Всю историю человек выживал только в обществе. В примитивных обществах не было смертной казни. Если ты совершил что-то страшное, племя тебя изгоняло. Звери, болезни и другие опасности сделают остальное.
Жизнь в принципе была возможной только если мы были приняты обществом. В одиночестве люди не выживали и не выживают. Только в обществе мы имели шанс на безопасность, комфорт, еду, спаривание и рост в иерархии. Поэтому потребность в принятии настолько важна. Она не просто означает жизнь, она означает возможность всего остального. Потребность в принятии стоит особняком и сразу после физиологических потребностей она главная.
Да, свобода и любовь важны, как важна и безопасность, которая обеспечивается во многом удовлетворением физиологических потребностей, но все начинается с принятия.
Индивидуальное выражение потребностей
Мы живем в разных условиях. У нас разные семьи, мы родились в разных городах, возможно, в разных странах, в разное время. У нас разные темпераменты и интересы. Да, нам в целом нужны принятие, любовь, свобода и безопасность, но конкретное выражение для каждого будет разное.
Почему для одного безопасность это спокойствие и тишина в доме, а для другого – отсутствие критики? Потому что условия их жизни были разные! В семье у одного были часты скандалы, а другого постоянно шпыняли и оценивали.
Нет универсального определения потребностей. Есть то, что каждому из нас в определенных условиях нужно, чтобы чувствовать, что мы любимы, приняты, свободны и в безопасности.
Потребности связаны между собой, а их полное удовлетворение невозможно. Элегантность и простота этого механизма, а также его значение для нашей жизни меня очаровывает. Мы еще будем говорить про эмоции, пока просто скажем, что в жизни нас движет состояние, которое возникает, когда потребность неудовлетворена. Это легко понять на примере желания в туалет.
Рецепторы в стенке мочевого пузыря раздражены, возникает чувство, которое заставляет нас искать уборную. Чем сильнее не удовлетворена потребность, тем острее напряжение. Представьте, что вы вбежали в торговый центр, нашли туалет, а там – очередь. Могу допустить, эмоции в этот момент будут сильные.
Почему мы терпим и послушно стоим в очереди, хоть это и стоит больших сил? Потому что так мы заботимся о потребности в безопасности и принятии. Если растолкать людей и броситься без очереди, это может кончиться скандалом и совершенно точно вызовет осуждение. Мы подавляем одну потребность ради обеспечения другой.
Впрочем, пример с туалетом – это просто. Давайте возьмем более сложный пример. Например, ваши близкие в ссоре, в семье холод, никто друг с другом не разговаривает. Потребность в принятии и безопасности подавлена. Вы хотите пойти гулять, но не решаетесь, чтобы не провоцировать эмоции – потребность в безопасности подавляет потребность в свободе. Вам не хватает тепла и хорошего отношения, но вы не решаетесь попросить близких помириться, чтобы не навлечь на себя обвинений, что лезете не в свое дело. Здесь безопасность подавляет уже любовь и принятие.
В примере выше главенствует потребность в безопасности. Ради нее подавляется все остальное. Но, допустим, домашние помирились. Теперь вы можете проводить с ними время и отпрашиваться гулять: как только одна удовлетворена немедленно становится важной другая.
Если представить, что все стало идеально: вас принимают, любят, дают свободу и вы живете в полной безопасности, вас скоро настигнет скука! Захочется чего-то новенького, необычного. Например, попробовать пощекотать нервы ходьбой по крышам. Это снова подавляет потребность в безопасности. Если в компании сверстников вы откажетесь от сомнительного времяпрепровождения, это может поставить по угрозу ваш авторитет, а значит – принятие. Чтобы сохранить принятие вы подавляете безопасность и лезете на крышу.
Удовлетворить потребности невозможно. Даже если вы будете приняты, любимы, успешно развиваться по пирамиде Маслоу, то потребность в новизне – невозможно утолить.
Мы стремимся удовлетворить одни потребности, но это вынуждает нас жертвовать другими. Подавленные потребности рождают напряжение, которое снова толкает нас к действию.
Зависимость выживания от возраста
Человек рождается беспомощным. В своем развитии человек полностью зависит от взрослых, его жизнь буквально в руках родителей. Джефф и Линда Палмер в своей книге «Эволюционная психология» полагают, что пик разводов, который приходится на 3 года совместной жизни связан с тем, что для выживания трехлетнего ребенка уже достаточно одного родителя. Для ребенка до трех лет, нужны оба родителя. Природе нужны разнообразные гены, и она не заинтересована в том, чтобы одна и та же пара постоянно производила потомство. Ей нужно, чтобы пара родила ребенка и обеспечила его выживания, а потом распалась, чтобы гены продолжали смешиваться. Через возникновение и угасание влюбленности природа об этом позаботилась.
Новорожденный и малый ребенок беспомощен, все его потребности зависят от других. Если ему холодно, страшно, голодно, мокро, он кричит, чтобы взрослый пришел и позаботился. Время идет, ребенок растет и обучается заботиться о себе. Года в 2–3 он уже может сам есть, через пару лет может сам достать из холодильника еду и подогреть себе ужин, еще через пару лет может сам развлекаться, играя с друзьями, потом может сам ходить гулять. Но в целом, лет до 13, он еще не может выжить, если вдруг окажется один. Да, в современном обществе есть организации, которые о ребенке позаботятся, но, если он оказался на улице хотя бы в начале прошлого века, ничем хорошим это не закончится.
Мы можем сказать, что выживание зависит от возраста. Чем меньше возраст, тем большее количество потребностей под угрозой. Ведь, если взрослый не подходит на крик, то это значит, что все мои потребности под угрозой. Если взрослого долго не будет, я могу погибнуть. Если взрослый оставляет одного ребенка в 3 года, это уже не настолько угрожает его выживанию. Когда взрослый уходит, это угрожает потребности в принятии, любви и, возможно, свободе. Если взрослый выражает 10-летнему свое неудовольствие, это тоже не приятно, но дистанция до гибели еще больше. Сумма потребностей, которые находятся под угрозой, сокращается по мере взросления. Конечно, глобальные события, такие, как развод, способны шокировать и подростка. Подобные события воспринимаются, как кардинальное изменение привычной жизни и угрозу снова всем потребностям, но глобальные события, к счастью, редко происходят.
Потребность под угрозой вызывает напряжение, которое побуждает к действию, чтобы вернуть константу в норму. Если мы задержим дыхание – будет жжение в легких, которое заставит вздохнуть. Если упадет глюкоза в крови, чувство голода заставит нас пойти на кухню. Жажда отправит за водой. Раздражение стенок мочевого пузыря – в туалет. Ну а уровень половых гормонов – на поиски партнера.
Чем больше отклонение константы, тем сильнее напряжение, которое мы чувствуем. Это запоминается, как опыт. Память хочет зафиксировать: а что произошло, что нам было так плохо? Надо это как следует запомнить, чтобы исключить повторение. Так происходит обучение.
Чем больше потребностей не удовлетворено (больше сумма), тем острее напряжение. Чем острее напряжение, тем более весомый опыт записывается. Любой опыт имеет вес, ведь он используется мозгом для дальнейшей адаптации. Но как этот вес распределяется? А вот так: чем больше потребностей затронуто, тем у опыта больше баллов.
Вес опыта играет решающую роль в процессе принятия решений, о котором мы поговорим дальше.
Итак, поскольку ребенок рождается беспомощный и обучается относительно медленно, то можно сказать, что есть зависимость между возрастом и воспоминаниями, которые к его возрасту относятся: чем раньше возраст, тем больше вес у приобретенного в этом возрасте опыта. Чем мы младше, тем больше потребностей затрагивают происходящие события. Чем больше потребностей, тем острее напряжение и больше баллов у опыта.
3 категории опыта
Какой опыт запоминается? Если психика старается адаптироваться к будущему, то какой опыт она использует? Только ли связанный с угрозой потребностям или какой-то еще? И как это связано с потребностями?
Короткий ответ на последний вопрос: опыт, который сопровождал успешное удовлетворение потребностей, сам становится потребностью. Мы всю жизнь стараемся воспроизвести те условия, которые сопровождали наше становление. Конечно, мы заняты не только этим, но это стремление в психике базовое. Все остальное зависит лишь от того, насколько эти действия совпадают с теми, которые нужны для результатов здесь и сейчас.
Например, мы привыкли, что, если близкие нами довольны – мы приняты, любимы, свободны и в безопасности, насколько это возможно. Мы всю жизнь стараемся, чтобы нами были довольны, боимся людей расстроить. Нам повезло, и мы попали в организацию, где на заботу и предупредительность отвечают заботой, нас замечают, продвигают по службе, помогают. Но могло быть и по-другому. Мы могли попасть на работу туда, где продвигают не за заботу, а за результаты в работе. Когда-то адаптивная стратегия стала не адаптивной.
Теперь вернемся к опыту. Мы еще будем говорить про память и механизмы воспроизведения и запоминания, но здесь я хочу кое-что уточнить. Опыт – это не воспоминания, которые мы «помним». Мы думаем, что помним то, к чему сознание может получить доступ, воспроизвести. Если мы что-то не можем воспроизвести (recall), это означает только, что к опыту нет доступа. Это не означает что опыта нет. Для многих детство помнится частями. Но, поверьте, оно участвует в принятии решений на всех уровнях: от того, как мы каждый день чистим зубы до подготовки к важнейшим совещаниям. Наш опыт управляет нами больше, чем принято думать.
Итак, 3 категории опыта. Мы запоминаем внешние обстоятельства, наше поведение, отношения и оценки.
Мозг, как радар, сканирует окружающее пространство. Он так делает не только, чтобы избежать сенсорного голода, но и потому, что это способ адаптации. От органов чувств, как и от рецепторов во внутренних органах постоянно поступает информация, а мозгу нужно знать, что происходит.
Как все должно быть
Это создает первую категорию опыта, которую можно назвать «как все (обстоит) сейчас» или «как все должно быть». Я помню, как когда я был маленький, случилось землетрясение в Армении. Родители говорили, что полностью разрушены дома в Спитаке и Ленинакане. Меня это потрясло. А вечером, в комнате, где мы сидели, закачалась люстра. Мы жили в городе Пятигорске, что не далеко от Армении, на первом этаже 4-этажного дома. Видимо, дошли волны от последующих толчков. Так вот, даже тогда, будучи маленьким, я ощущал, что люстра не должна качаться, это не нормально. Родители заметили толчки секундой позже, и их реакция подкрепила мои ощущения. Во дворе, куда мы выбежали с документами, стояли взволнованные соседи. Все были без вещей, кто-то даже документы не успел взять. Люди делились впечатлениями, из разговоров я понял, что на каждом следующем этаже было страшнее. Если у нас просто качалась люстра, то на 4-м этаже из шкафов выпадали вещи и билась посуда.
Кстати, это воспоминание говорит сразу о нескольких каналах формирования опыта. Первый – это наблюдение за тем, что происходит. То, в каких словах, каким тоном и с какими эмоциями обсуждалась новость о землетрясении, дает ребенку достаточную информацию, чтобы уяснить – это трагедия, так быть не должно. Второй – собственные переживания. Наблюдение за люстрой и ощущение, что дом раскачивается. Это отличается от имеющегося представления о том, как все должно быть (чтобы все было нормально). Третий – это наблюдение за реакцией семьи уже не на новость, а на само событие. Четвертый – это наблюдение за коллективным опытом и переживаниями соседей.
Описанные переживания имеют значение не только потому, что угрожают массе потребностей, но и потому что показывают разницу между тем, как есть и как должно быть. Вся предыдущая жизнь была в доме, который был надежной крепостью. Земля вела себя спокойно. Это зафиксировалось, как рисунок обстоятельств, который должен быть, как одно из условий нормальной жизни. В голове появился шаблон «как должно быть все вокруг, чтобы все было нормально». А вот новость о землетрясении и остаточные толчки сформировали шаблон «как быть не должно».
Рисунок обстоятельств, которые сопровождали успешное удовлетворение потребностей, воспроизводится незримо. Жить в стабильном доме для так же естественно, как дышать. Но, как и дыхание это не происходит «просто потому что». В генах есть параметры, которые регулируют дыхание, чтобы оно поддерживало концентрацию газов крови. А в психике сформировался шаблон, который говорит «как все вокруг должно быть», чтобы мы могли жить спокойно.
Конечно, это не один шаблон, но как вы теперь можете понять, чем раньше были заложены, тем больше у них «власти». И тут нас поджидает проблема.
Психика формируется, как донные отложения или археологические слои. Послойно и в силу исторических причин. Что туда упало, то слой и образует. А то, что упало – зависит от условий, в которых мы жили. Это приводит к проблемам и внутренним конфликтам. Например, в семье, где у мамы с папой один ребенок, он привык к тому, что все внимание уделяется ему. В его психике закрепился шаблон «как должно быть»: 100% внимания – мне. Это становится психологической потребностью с заданными параметрами. Ребенок чувствует себя нормально, когда соблюдаются привычные обстоятельства.
Рождается второй ребенок, старшему 100% внимания больше не светит. Шаблон больше не выполним. Потребность есть, а удовлетворить ее в том объеме, на который настроены «внутренние датчики», не выходит. Возникает конфликт «хочу, но не дают».
Внутри происходит примерно такой процесс: я привык к 100% внимания. Но если я требую их теперь, это угрожает более важной потребности. Значит просить 100% внимания равно угроза и опасность. Так что, отказываемся от 100% внимания. Но я-то ко вниманию привык, его же хочется несмотря на то, что я это желание подавляю!
Ребенок не может в себе разобраться и, если взрослые ему не помогут, он будет беспокойным, будет больше капризничать именно из-за того, что есть базовый рисунок обстоятельств, который стал потребностью, и который хочется воплотить, но это делать больше нельзя.
Если старший начинает требовать внимания, это вызывает неудовольствие родителей. Это создает угрозу потребностям в любви, принятии и безопасности. В погоне за привычным уровнем принятия можно потерять и то принятие, что есть, да еще безопасность и любовь в придачу. Чтобы этого не произошло, подавляем одну потребность другой. Это создает конфликт «хочу, но не должен».
Таких конфликтов много, они встречаются часто, а работа психолога в том и состоит, чтобы найти их и помочь клиенту с ними разобраться.
Шаблоны «как должно быть» пронизывают нашу жизнь. Все, что было в нашей жизни, все, что сопровождало наше формирование и сопутствовало удовлетворению потребностей фиксируется, как рисунок обстоятельств, который нужно воспроизводить. Конечно, под воспроизведением не стоит понимать, что мы будем строить его своими руками. Мы будем выбирать условия, которые под этот шаблон подходят.
Если мы привыкли, что в доме много людей и в семье хорошие отношения, вероятно, мы захотим иметь большую семью, которая будет жить под одной крышей. Если близкие жили в постоянных ссорах, а мы чувствовали себя в безопасности только когда все уходили на работу, нас будет тянуть и к семье, и к тому, чтобы мы были одни. К семье, потому что это глубокая психологическая потребность. К тому, чтобы мы были одни – это усвоенная потребность. Очевидно противоречие, оно гарантирует нестабильность отношений.
Это может привести к избеганию отношений, а может – к настойчивым попыткам «подружить» детей, жену, ее родителей и своих родителей, которые никак не могут найти общий язык. Так образуются жизненные противоречия, которые заставляют ходить по кругу. Ты привыкаешь к противоречивой ситуации, которую в своем противоречии и воспроизводишь.